Форум » "Милый кукольник" » Эпизод 2 "Гнев львицы" » Ответить
Эпизод 2 "Гнев львицы"
Grell Sutkliff: Герои: Френсис Мидлфорд, Себастьян Микаэлис, Сиэль Фантомхайв Место действия: Вечер, спальня для гостей, замок графа Фантомхайв Предшествующие событие:Именины невесты юного графа Фантомхайв закончились трагично, девушка «заболела» той же болезнью, что и отпрыски дворянства отпраздновавшие свои именины в этом месяце. Разумеется, мать девушки, прибыла в дом графа. Френсис Мидлфорд очень не довольна женихом своей дочери.
Ответов - 13
Frances Middleford: Туманный город накрыл своей вуалью вечер, с дымкой загадочности и какой-то необъяснимой печали, спрятав от наивного наблюдателя всё происходящее на улице, давая людям насладится вечерним покоем и спокойным ходом вечной Темзы. Завесу влажного тумана разрывали снующие по улочка, большим и малым, кареты и экипажи запоздавших домочадцев или праздных гуляк, словно чуткие лошади подмечали то, что не в состоянии заметить мимолетный взгляд человека и стремились унести подальше от мрачных улиц своих пассажиров, со спокойной душой передав их в руки теплого камина и вечернего чая. Не до чая и уж тем более не до посиделок у камина было сейчас леди Мидлфорд. Смотря с пустоту, сквозь холодное стекло и пустынный пейзаж она старалась понять, отгадать что было сегодня не так, где она пропустила печальное предзнаменование сулящее сие событие, что сделала не так именно она? По её побледневшему и уставшему лицо по-хозяйски вальяжно разгуливали тени тяжелых туч и отблески лунного света, касаясь невесомыми, прозрачными пальцами затянутой в высокий воротничок шеи, падая в тяжелые складки сапфирово-синего подола и глубоко пролегающие русла черных теней. Мысли ускользали и растворялись в темных углах комнаты, превращаясь в злорадные тени, украдкой покалывая её сердце то ненавистью то печалью, в ушах до сих пор носился гул смешения стука колес кареты о мостовую и лязганья копыт по грязным лужам. С трудом отняв руку от холодного окна Фрэнсис прикоснулась к влажному лбу. То ли прохлада ладони, то ли наконец-то выстроившиеся в ровный ряд мысли и чувства отрезвили мадам и она, глубоко вздохнув и выпрямившись в привычную идеальную осанку, одним резким шагом отошла от окна - звучный стук каблука звоном аббатского колокола, сзывающего на суд, разорвал тягостную тишину в клочья, разметал её жалкие останки по углам, загнал её трусливую душонку под кровать. Виновник таинственной "болезни" дочери леди Мидлфорд был найден и приговорен к высшей мере наказания её же собственным судом, который не терпит оправдательных приговоров и условных освобождений. Со взглядом адской гончей, пришедшей по душу грешника, Фрэнсис стояла в узкой дорожке лунного света, ожидая юного графа Фантомхайв...
Ciel F. Phantomhive: С момента как его невеста уснула крепким неестественным сном Сиэль потерял то вальяжно-расслабленное и легкое отношение к именинам, которые у него было с самого начала. Если раньше он думал, что это будет необременительный вечер – несколько напряженный лишь тем, что придется терпеть бешенные восторженные возгласы и впустую тратить время, которое могло бы пойти на решение куда боле важны вопросов – то теперь мысли юного графа были вполне четкими и определенными. Начисто лишенными всякой расслабленности. Теперь у Сиэля была вполне определенная и четкая цель – найти причину такого неестественного сна невесты и разрешить проблему раньше, чем её постигнет учесть детей графа Стоуна или Смита. Он не имел права не справиться с этим заданием, не только потому, что такова была воля Её Величества... но и потому, что в дело вмешался личный интерес, под угрозой было имя «Цепного пса». Если он окажется не способным защитить собственную невесту... Это навсегда очернит род Фантомхайв. Да, мальчик не был из тех, кто кидался спасать каждого невинного... но если жертв можно было избежать – он старался так и поступить. Кроме того... это была его невеста. И пусть он не испытывал к ней столько нежных и бурных чувств, как сама леди Элизабет к своему жениху, он был в ответе за нее. И сейчас этот ответ предстояло держать перед лицом самого строгого судии, который только когда-либо оценивал Сиэля – леди Фрэнсис Мидлфорд, матери Элизабет. - Леди Мидлфорд... – мальчик появился на пороге гостевых покоев, куда спешно прибывшую госпожу проводили, как только она прибыла в особняк. - ...я рад вас видеть. Хотя к тому совершенно не располагает повод для нашей встречи. – церемонно поприветствовал он свою родственницу, почтительно склонив голову. – Я приношу свои искренние извинения, за то, что произошло. Заверяю вас, что я прикладываю все усилия для того, чтобы ваша дочь и моя невеста снова радовала нас своим присутствием.
Себастьян Микаэлис: Появление в поместье леди Мидлфорд было вполне закономерным событием. Она как любая мать волновалась за свое дитя. Женщина была слишком деятельной натурой, что бы просто сидеть и ждать. Вот только ситуация была слишком неординарной, что бы ее приход смог хоть что-то изменить. Открыв дверь для юного графа, дворецкий вошел в комнату вслед за хозяином и замер у дверей. Стоило бы предложить чаю, но чутье подсказывало Себастьяну, что сейчас это лишнее, поэтому дворецкий так и не произнес ни слова. В темноте помещения его скромную фигуру можно было вообще не заметить, что было очень к месту. Граф говорил правду, и дворецкий мог это подтвердить, кто как не он был в курсе всех усилий, которые предпринимались мальчиком для решения возникшей проблемы. Во всей Англии вряд ли можно было найти кого-то, кто мог бы быстрее разгадать поставленную задачу, но даже Сиэль не мог все делать мгновенно. И хотя сейчас необходимости в его присутствии не было, но так уж было заведено, что Себастьян всюду следовал за своим хозяином. То, что он не нужен сейчас. вовсе не означало, что надобность в нем не возникнет через несколько минут или часов.
Frances Middleford: Обстановку, воцарившуюся в комнате, трудно было назвать дружелюбной, официальность всей ситуации переливалась за рамки почтительной официальности и угрожала в любой момент прорвать плотину почтения и этикета, захлестнув потоком негодования не только отдельно взятое помещение, которое было приговорено к этой "семейной встрече",но и разлиться раскатистой рекой по всему поместью. А пока этот буйный поток эмоций сдерживали надежные плотины самообладания миссис Мидлфорд весь дом, казалось бы, притих, ожидая то ли помилования, то ли пышной казни. И действительно, тишина становилась оглушительной и вязкой смолой затягивала в цепкие объятия тягостных мыслей, только усугубляя общую траурность. Тени, хаотично разбросанные по комнате, наконец-то проснулись, ощущая присутствие людей в своей обители, и набравшись смелости собрались в шайку преступников , воровато озираясь, подкрадывались к человеческим теням, вытягивая по ниточке эмоции и чувства. -Граф Фантомхайв... Как бы мне не хотелось сейчас сказать, что я так же рада видеть Вашу персону...но ответить Вам взаимностью не могу. Мерно и размеренно вышагивая Фрэнсис подошла в графу, окинув его пристальным взглядам, будто искала нужных ей объяснений, скрытых мотивов. Отчего-то словам, а уж тем более сожалениям его верить она не собиралась. Да и как можно было верить, тем более доверять, человеку, который так безответственно поступил. Она отпустила свою драгоценную дочь под его, графа Фантомхайв, полную ответственность, ожидая , что тот не подведет её, оправдает доверие...Хотя, чего она ждала от...от ребенка, которым в её глазах и являлся юный Сиэль? Да, он был ребенком, но он имел мужественность и смелость взвалить на свои плечи взрослые проблемы и это давала леди полное моральное право осуждать и требовать с него как со взрослого человека. -Извинения Ваши я принять не могу, но меня радует, что Вы осознаете свою вину, это дает мне надежду на то, что на будущее такая ситуация не повторится. Фрэнсис Мидлфорд, мраморной статуей, стояла в трех шагах от Сиэля, держа его под прицелам своих, опасно сощуренных глаз, за ледяным покровом которых змеем-искусителем возлежали неприязнь и злость. За скульптурными, застывшими складками подола прятались сжатые в кулаки руки, они единственные громко и во весь голос заявляли о настроении, царствующем в мыслях леди Мидлфорд. Но сейчас слушать их она не хотела, главное было найти способ помочь Элизабетт и тут уже не до лишних эмоций. Мадам могла бы часами на пролет выговаривать графа Фантомхайв, выводя ему прописные истины и...тратить драгоценное время. -Прикладываете усилия...? Позвольте мне узнать какие это усилия и не падут ли они прахом...Вы уже истратили лимит моего доверия... Под пристальным взглядом вечерней мглы волнистая тень отступала ближе к окну, готовая в любую минуту сорваться на сонные улица Лондона, переворачивая город вверх дном, ища спасение для юной леди Мидлфорд, вслед за ней отступала и Фрэнсис, как отступает волна, чтобы набраться сил в родном море и, фатальным цунами, пасть на головы грешных городов. -И я хочу знать все о каждом Вашем шаге и вздохе...
Ciel F. Phantomhive: Что ж, было бы наивно и глупо полагать, что Френсис Мидлфорд спокойно и сдержанно отнесется к тому, что случилось с её дочерью. Между тем юный граф совсем не был наивен и глуп, не смотря на свой юный возраст и то, что большинство взрослых считали его всего лишь “заносчивым ребенком, заигравшимся во взрослую жизнь”. Он знал натуру леди Мидлфорд лучше многих. При всей внешней строгости, собранности, чуть напускной холодности... она была страстной особой, которая не капли не стеснялась в выражении своих чувств, особенно если предмет разговора или дела задевал её за живое. И сложно было представить что-то более задевающее её за живое... чем трагедия, произошедшая с её горячо любимой дочерью. И сейчас родственница юного графа во всей красе демонстрировала свою натуру. Однако, подобное её вмешательство и отношение могло сейчас стать только обузой, которая бы помешала Сиэлю в кратчайшие сроки разобраться с проблемой. Все-таки специфика работы «Цепного пса» Королевы и его методы и источники... не всегда были подходящими для обнародования. - При всем моем уважении, леди Мидлфорд... – Сиэль открыто встретил взгляд матери невесты. – Я не считаю, что истинный джентльмен может оскорбить такую прекрасную даму как вы и её великолепный эстетический вкус, демонстрируя методы решения столь деликатных проблем. Не смотря на вежливый тон, голос мальчика был довольно холоден и демонстрировал, что он не собирается потакать капризам и истерикам обеспокоенной леди. - Заверяю вас, что я не стоял бы здесь и не говорил с вами, если бы не был в состоянии решать подобные проблемы. – отчеканил юный граф, намекая родственнице на то, что звание «Цепного пса» и обязанности семьи Фантомхайв, перешедшие к нему от отца исполнялись исправно... и это дело, хоть в нем и замешан личный интерес, не сложнее тех заданий, что он получал от Её Величества.
Себастьян Микаэлис: А вот вопрос о методах был задан зря, "Цепной пес", никогда не распространяется о том, как он добивается поставленных целей. И зря мадам Мидлфорд волновалась за надежность его методов, юный граф вообще редко допускает ошибки, а уж в подобном деле, о промахе не может идти и речи. По мнению дворецкого проблема недоверия возникала лишь потому, что Сиэль был непозволительно молод для миссии возложенной на него. Но как никто другой Себастьян знал, что вопреки юному возрасту, граф разумен и дальновиден, так что не каждый взрослый может с ним сравниться. Порой его собранность и решительность удивляли даже демона, который хоть и привык к исключительности своего хозяина, все же иногда сравнивал его с детьми его же возраста. Вообще Себастьян предпочитал не связывать себя контрактами с детьми, не потому что ему было жалко невинные детские души, нет, жалость и демон два понятия несовместимые. Просто с детьми было неинтересно, по большей части их желания были просты и решать их было до обыденного скучно. Но что-то тогда привлекло его в этом мальчике, раз он вопреки своим пристрастиям предложил ему контракт. Признаться честно, пока не было ни одного раза, что бы в мыслях промелькнуло разочарование или недовольство по поводу заключенного контракта с Фантомхайвом. Сиэль как всегда был серьезен и сдержан, что было самым лучшим вариантом поведения на данный момент. Допусти он хоть мимолетную слабину, и дворецкий был уверен, что это тут же отразиться на гостье, которая вопреки своему мужеству держала себя в руках из последних сил. Но это было вполне закономерно, ведь пострадала ее дочь, а матери всегда очень беспокоятся о своих детях.
Frances Middleford: Острым и недолговечным эхом растворялись в пустоте слова и ,увязавшиеся за ними, мысли, которым не суждено было появиться на свет, вырваться из оков чопорных правил. Невинными агнцами они погибали под этим непосильным для истинности гнетом, на алтаре приличия. И, возможно, эта жертва не была напрасной, на цепях, орошаемых кровью этой сдержанности , висело равновесие общения между графом Фантомхайв и леди Мидлфорд. И на этом шатком помосте стояли они сейчас, не в силах преодолеть барьерную ленту, которая разделяла их тонкой полосой непонимания и холодности. Фрэнсис, мужественно и стойко собирая в себе трещащий по всем швам стержень, силилась не вдаваться в перипетии чувств и эмоций, включить холодный рассудок...Но как? Если бы то знал... Пустота комнаты и тяжесть ситуации давили при любом намеке на слабость. Сдаваться сейчас было никак нельзя, потом, уже после, заперевшись на все замки-но не здесь. Сейчас она-одна, напротив...против них, двоих... Равный этот бой или нет-судить не приходилось. Да и по сути зачем? -И что же Вы мне предлагаете....уважаемый милорд...? Сидеть и ждать чем закончится вся эта ситуация?! Сама мысль о таком праздном просиживании внушала стойкое отвращение. Это было просто уму не постижимо , чтобы Фрэнсис Мидлфорд спокойно сидела, когда ситуация была не просто серьезной, а напрямую касалась её дочери. Это удел трусливых барышень, но не её. -И, как Вы там изъяснились, мой "эстетический вкус"? Дело касается моей дочери. Дочери!!! Вслушайтесь в это слово...вдумайтесь, что оно значит, как оно ценно... Отступить на шаг, незаметно опереться о подоконник, перевести дыхание и не упасть от бессилия... Слабость? Любовь? Смешное упрямство и решительность? Все сейчас она готова принять лишь бы помочь Элизабетт, самой помочь.
Ciel F. Phantomhive: Сиэль видел, как стойко держится леди Мидлфорд и это – не смотря на неприязнь к некоторым требованиям и принципам “железной леди” – вызывало в нем глубокое уважение. Да, она позволяла страстной натуре прорваться в жаркой речи и гневном во взгляде, но в этом не было проявления слабости, только сила. Всю боль, все отчаянье и весь панический страх женщина держала в себе. И ведь дело было вовсе не в её возрасте... Сиэль видел многих, кто не смотря на то, что был старше вел себя совершенно иначе – трусливо, глупо, наивно и очень... противно. Юному графу не доставляло удовольствия смотреть, как нарочно кажущиеся уверенными в себе джентльмены теряют перед “ребенком” весь апломб. - Леди Мидлфорд, ваша дочь так же является моей невестой. – спокойно отозвался мальчик. – Хотя я не в коей мере не приуменьшаю значимость Элизабет для вас и силу вашей материнской любви и потребности в ней, её состояние и здоровье волнует меня столь же сильно, как и вас. И я не допущу, чтобы с ней случилось что-то непоправимое. Даю вам слово Графа Фантомхайв. А теперь я бы хотел, чтобы вы отдохнули с дороги, хоть это и не просто. Короткий взгляд в сторону Себастьяна – он должен заняться всеми вопросам относительно предоставления гостье комнаты – желательно соседней с той, где спит её дочь. Матери должно быть спокойнее, от того, что девочка просто мирно и глубоко спит. Пока спит...
Себастьян Микаэлис: Все-таки отказать юному графу в дипломатичности было невозможно. Он очень умело вывел начавшийся было на повышенных тонах в достаточно спокойное русло. Его уверенность в своих силах была порой заразительна. Себастьян молча наблюдал за происходящим, про себя отмечая талантливость и уверенность хозяина. Осознавать себя пешкой в умелых руках, было если не приятно, то по крайней мере было не так жаль затраченных усилий на выполнение мелких поручений, прилагавшихся к должности дворецкого. Иногда демон удивлялся чрезмерной серьезности юного графа, вот даже леди Мидлфорд и та не смогла оставаться столь бесстрастной, конечно, сравнить потерю невесты с дочерью трудно, но ведь Себастьян уже не первый год служил графу, но тот всегда был максимально невозмутимым и серьезным, что было вовсе не в детской природе. Поймав взгляд Сиэля, демон коротко кивнув, вышел из тени, в которой до этого скрывался и подошел поближе к гостье. - Леди Мидлфорд, позвольте проводить вас в спальню. Граф прав, вам нужно отдохнуть, - поклонившись, обратился граф к женщине. Сейчас это и правда было лучшим решением, сон мог хоть на немного отвлечь мать от горестных мыслей, мог даровать ей немного спокойствия, да и страхи, вернувшись, утром уже могут быть не столь тягостными, людям свойственно возлагать на новый день большие надежды.
Frances Middleford: Конвульсивные, прерывистые мысли нервно били током, побуждаю уставшее и измотанное сознание бросаться на "штыки" реальности, до боли, до слез, которые оставались за непроницаемой ширмой внутреннего мира. Они смешивались в потоке неясных решений, которые не знали границ и давали никаких четких ответов. Боль, насыщаясь слезами самобичевания давали поразительный эффект, сродни удовольствию в затраченных усилиях. Фрэнсис, присев на подоконник, а точнее опираясь руками об него, стараясь не терять осанку, которая в железной узде держала самообладание, не давала давала ему встать на дыбы резвым и молодым жеребцом, она осознавала всю бесплотность своих попыток, всю бесполезность, но от этого было не так горько-она утешала себя подобием действий, терзая и разрывая тройные нити решений. А они, зализывая раны и жалко ковыляя из тени на свет по её же велению создавали новые выходы из ситуации. -Отдохнуть... Глубокий, дрожащий в груди, вздох и тонкие пальцы пробежавшие по бледным губам. Голос миледи уставший, забравшийся внутрь, поглубже, но и от туда звучащий сильно и непоколебимо. -Да, Вы правы...Этими пререканиями мы делу не поможем. С тяжелой грациозностью леди Мидлфорд оттолкнулась от подоконника, вставая и оправляя плечи, расправляя их и как величественный фрегат восставая из черных вод. -Нужно время все взвесить и обдумать... Обдумать? Неужели она ещё надеялась, что граф Фантомхайв пересмотрит её, Фрэнсис, роль во всем этом? Вряд ли. Обдумать все в первую очередь нужно было ей самой. Задумчиво безразличный взгляд на дворецкого и два уверенных шага навстречу, собранное по крупицам "Позволю." Поравнявшись с Сиэлем миледи внимательно посмотрела на него, возможно, чуть дольше, чем это позволено правилами этикета, молча вручая ему в заботу свою дочь, чтобы уже пройдя ещё немного бросить на него ещё один взгляд, какой-то матерински заботливый...сожалеющий. -Не подведите меня...Сиэль Фантомхайв. "Я на Вас надеюсь....."
Ciel F. Phantomhive: Сражение было выиграно. Вот только эта победа могла пагубно сказаться на общем ходе войны под названием «Борьба матери и жениха за право быть лицом, отвечающим за безопасность прекрасной леди Элизабет». И не то, чтобы Сиэлю был важен этот статус и важно было добиться от матери невесты признания того, что он в состоянии заботиться о своей нареченной. Но этот факт явно облегчил бы ему жизнь и освободил от тотального контроля леди Фрэнсис. И если сейчас, добившись от матери Элизабет согласия, Сиэль допустит ошибку... Нет. Он не допустит. Потомучто просто не имеет права на такое развитие событий. Слишком многое зависит от исхода этого дела. Слишком много личного интереса затронуто в этом деле. - Даю слово, леди Мидлфорд. - отозвался мальчик, тихим, но уверенным голосом.
Sebastian Michaelis: - Прошу вас... - Вежливо отворил перед леди Мидлефорд двери дворецкий. Он добросовестно проводил женщину в соседнюю комнату, любезно уточнил, удобно ли ей там и нужно ли что-нибудь. Получив в ответ: "Лишь моя дочь!", пообещал, что граф, несомненно, сделает, все, что будет в его силах... Оставив леди Френсис наедине с собой, дворецкий черной тенью скользнул обратно в комнату, где крепко спала леди Элизабет и остался его молодой господин. Бесшумно притворив за собой двери в темный и пустой коридор, дворецкий прошел чуть вглубь комнаты, приближаясь к господину. Усталое... ужасно усталое лицо... черные тени под глазами, столь старыми, словно он прожил целую тысячу лет... опущенные уголки рта, досадливо поджатые губы... Старик в обличие мальчика. - Что вы намереваетесь делать, милорд?.. - негромко и серьезно спросил Себастьян.
Frances Middleford: Несколько шагов по темному коридору, едва заметный стук закрывающейся двери, скорее похожий на шуршание осенней листвы, нежели на резкий и звучный щелчок замка. Но сейчас как-то все казалось более темным и размытым, даже дворецкий, учтиво проводивший её до комнаты растворился незаметной тенью в комнатах особняка. Его деятельность казалось здесь какой-то загадочно незаметной, но леди Мидлфорд сейчас абсолютно не хотела рассуждать на эту тему. А точнее её такое даже в голову не приходило. Не хотелось и думать о том, что предпримет граф Фантомхайм, чтобы помочь её дочери. И дело тут было вовсе не в том, что она безоговорочно верила ему и ей хватило обещания, просто это всё было так не важно. И ведь если не думать о средствах, то и не появятся мысли о провале всего предприятия. А даже маленькая, совсем незаметная такая возможность казалась маркизе уже шагом в пропасть. Где-то далеко, глухо и едва слышно щелками одиночные двери, поддакивая полу-шепотом, казалось бы чуть притихшим, стрелкам часов. Звуки мягкие, убаюкивающие...далекие. Шуршание подола платья, осторожный шаг, и столь же бережливый на звуки стук каблуков...отзвуки тут же разбежались в мрак теней. Фрэнсис, словно вспомнив только что, подойдя к кровати, быстро достала небольшую книжецу, умещающуюся на ладони. Зеленый бархатный переплет и мерцающие вензеля букв, вырисовывающиеся название этого кукольно-маленького творения. "-Сказки..." Невольная тень улыбки скользнула по усталому лицу, сейчас, в ночном свете, лунно-бледному. Как-то по домашнему мило и наивно. Она читала их Элизабет, когда та приболела в ходе долгой поездки. С тех пор, памятую тот вечер Фрэнсис всегда брала её с собой, уже не замечая и как-то на всякий случай. Да и тогда она не помнила, каким чудом книжка оказалось у неё, данный момент стерся из памяти, згинул под толщей пыли...да это и не важно. Со временем в памяти остается самое важное: маленькая головка на её коленях, золотистые кудри, непослушно выбивающиеся из прически и бархатистая ручки в её теплой заботливой ладони. -Я почитаю тебе сказку. Спи, моя радость, скоро придет рассвет... Холод подушки, усталый взгляд, скользящий по тонким строчкам и даже в мыслях такая нежная рука дочери...
полная версия страницы